Иванов В. В. ГЛУМИТЬСЯ НАД СОБОЙ НЕ ПОЗДНО
В. В. Иванов, вице-губернатор Ленинградской области, выпускник факультета журналистики СПбГУ 1974 года
ГЛУМИТЬСЯ НАД СОБОЙ НЕ ПОЗДНО
Есть у меня гордость: фотография с Володей Никольским, нападающим «Зенита». Никола известен тем, что в 1971 году выбил из кубка СССР само киевское «Динамо», забив единственный победный гол за 17 секунд до конца матча. На этой фотографии мы с Володей плечом к плечу толкаемся. Я был тогда первым чемпионом университета по боксу от факультета журналистики. Отличился еще на вступительном экзамене по истории, в 69-м, когда у нас как раз проходило первенство области по боксу. Картина маслом: приезжает на экзамен молодой человек, на груди — медаль чемпионская, под глазом — этакий «бланш». Как это помогло мне на экзамене по истории, не пересказать: расспрашивали скорее про «бланш», нежели про тему в билете.
Мы учились в Филологическом переулке; факультет занимал всего один этаж, четвертый, зато все друг друга знали. У нас был очень хороший курс. Именно он родил студенческую газету «Ну, погоди!». Это был орган Академсовета. Тогда уже существовала стенная газета «Журналист» в горизонтальном формате. А мы — Саша Нестеренко, Сережа Шкутко, я, Юра Колюков, председатель Академсовета, — делали «Ну, погоди!» в вертикальном. Выпускали газету раз в две недели, я вел колонку редактора.
Смеялись мы, конечно. Над всем. Покойный Шура Нестеренко написал драму «Муха на стекле». В это время только вышел «Пикник на обочине» Стругацких. В нашей драме некий Кирилл попадает в некую школу и, как Сталкер в зоне, пытается понять, что там происходит. Апофеоз: студент в образе мухи между двумя стеклами, которая не может найти выход. Мы-то свой выход, к счастью, нашли…
Тот же Шура писал письма первокурснице-подруге «Письма Катюси». Пишет Катюсь своей боевой подруге о том, как интересно на факультете учиться: «Вот Жорж Санд. Ничего старик пишет. Кафка мне не понравилась. А еще Маразма почитай, здесь только о нем и болтают! Я в библиотеке спрашивала, но, говорят, весь на руках». Любимое словечко было в ходу — маразм.
Сделали мы даже одну аполитичную вещь: провели анкетирование. Репрезентативность выборки была такой, которую сейчас едва ли кто сделает. На двадцать студентов пять анкет. Каждый пятый опрошен. Выводы, правда, были не утешительные. На партийном факультете, как оказалось, никто не хочет заниматься проблемами партийного строительства, промышленности, сельского хозяйства. Хотят, видишь ли, заниматься проблемами молодежи, литературы, искусства. Анкета, конечно, анонимная, но целенаправленная. Опрошены были комсорги, профорги, старосты, то есть люди партийные. Уж если такие не хотят, что про остальных говорить. Висела газета три дня, потом сняли. Сергей Иванович Игошин, в ту пору секретарь партбюро, шумел…
Вот разве что обидно: я собрал все эти выпуски, но Шурик Нестеренко хотел показать их первокурсникам. Так они и сгинули. А ведь можно было бы хорошую диссертацию написать.
Да, это были лучшие годы. Как сейчас помню, Вера Сергеевна Терехова, она уже на пенсии, всегда говорила: «Запомните одно: никогда у вас не будет столько свободного времени, сколько в студенческие годы». И мы всегда думали: «Тетка с ума сошла, какое свободное время?» Мы буквально жили на факультете. Да и потом, я и Подшивалов Николай Андреевич остались на 5-й линии вместе с психологами и химиками, когда остальных перевели в студенческий городок на Измайловском.
Остались, потому что делали стенгазету общежития, а редактором был тогда Коля, то есть уже Николай Матвеевич, Визирякин, который сейчас работает на ЛОТе. Мы всегда брали первые места на университетском конкурсе, ведь нам помогали лучшие силы! Ради стенновки я даже написал большую статью в защиту мышей как домашних животных…
Приходим мы однажды в общежитие и видим объявление: «Завтра будет проводиться дезинфекция против мышей. Жильцам таких-то комнат оставить ключи на вахте. Просьба пометить мышиные норки мелом». Дальше кто-то приписал: «И проследить, чтобы мыши были на месте». Так появилась статья. Было, кстати, и мышиное стихотворение, написанное на спор с другом Колей. Он меня как-то подколол: «А напиши-ка, — говорит, — стих с таким окончанием: „Пойду в поля, нору отрою, и буду жить норушкою, с ударением на „ю“». Я родил «Балладу о сером друге»:
Не помню, осенью иль летом,
Шел общежитьем не спеша.
И вдруг, у двери туалета
Увидел серого мыша.
А он, свирепый царь природы,
Бежал, не кланяясь врагу.
Он, вероятно, шел по воду
И грыз сухарик на бегу.
Дыша безумною отвагой и прелестью дыша,
Он даже не прибавил шагу, и я зауважал мыша.
Дорогу уступив герою, я зависть черную таю.
Пойду в поля, нору отрою, и буду жить норушкою.
Помню черно-белую фотографию Коли Подшивалова. Лирическую. Раннее утро, совхоз в деревне Овсово, мы, еще первокурсники, идем на работу… Ничего плохого не могу сказать о картофельном процессе. Сельхозработы очень сильно сближали, и потом — сразу было видно, кто есть кто. Да, первая картошка — это была песня. По возвращении оттуда у нас был свой гимн: «Вставайте китайцы, Мао уже встал». Кто нас помнит, до сих пор китайцами зовет.
Потом был стройотряд в Выборгском районе. Какой мы там коровник отгрохали в деревне Селезнево! Вот до этого коровника от самой столовой, что в 800 метрах, я нес Людмилу Петровну Громову, тогда еще Дубынину, на руках. Людмила Петровна, ребенок курса, скрыла свою сердечную недостаточность, потому что уж очень хотелось со всеми ехать. А потом хлопнулась возле бетономешалки. Тащил я ее, имея в своем желудке только что съеденные два первых и шесть вторых.
Военные сборы с противогазами. Помню, бежали мы по лесу: Толик Яковлев, Сашка Мигунов, Сашка Вихров. На одной фотографии я Яковлеву в лицо тычу: мол, куда ты нас завел?! Окруженцы 41-го года, ей-богу! А еще помню фотографию: мне 22 года, мой день рождения, вся моя группа. Как весело и заразительно мы смеемся…
На встрече выпускников я вдруг понял: возраст на нас не очень-то сильно сказался. Может, у нас такой общеуниверситетский заряд, что мы сохранили способность и к хохмам, и к веселью, и к общению с молодыми. Мы не кичимся своими знаниями, возрастом, а, скорее, исходим из постулата: «Смеялся старый пень над кленом: „Ну надо ж быть таким зеленым!“»
Записала К. Кондратьева
